(no subject)
May. 13th, 2007 02:22 amКайдан. Откровенно павильонные, искусственные съёмки, которые бесполезно разоблачать: страшный мороз, а дыхание не превращается в пар, деревья в бурю машут ветками вразнобой, ноги месят искусственный снег - ну и что, красота ведь неимоверная. По рисованному небу-заднику то разбросан десяток пристальных глаз, следящий за злоключениями человечков в буран, то на нём повисает алое облако - отпечаток губ, когда герой на закате встречается с девушкой...
Перед тем как смотреть сцену битвы при Данноуре, категорически требуется перечитать соответствующие места из "Повести о доме Тайра". В кино есть и дальние стрелы, и Норицунэ, ищущий Ёсицунэ... Наискось через весь экран развеваются и осенними листьями летят наземь красные знамёна Тайра, прожжённые, изодранные и вновь - в вечности - целые. Отрывок об участи Нии-доно и Антоку Тэнно желательно выучить наизусть и тихонько читать самому себе, еле шевеля губами и глядя в экран.
Многие артисты вообще всё своё экранное время неподвижны, как проступающие сквозь их фигуры надгробные камни. Их роль - это живые портреты, словно фотографии на могилах.
В то же время, сверяя кино с первоисточником, очень интересно смотреть, как режиссёр выбирает лакуны, требующие заполнения, и чем он их заполняет. Так, в каждой новелле появляются "низовые" персонажи: слуги, комические крестьяне. Появляются бытовые подробности. Пока слепой певец отсыпается после декламации эпоса для призраков, храмовый служка смотрит на его нетронутый завтрак и молча прикрывает его, чтобы не испортился.
Перед тем как смотреть сцену битвы при Данноуре, категорически требуется перечитать соответствующие места из "Повести о доме Тайра". В кино есть и дальние стрелы, и Норицунэ, ищущий Ёсицунэ... Наискось через весь экран развеваются и осенними листьями летят наземь красные знамёна Тайра, прожжённые, изодранные и вновь - в вечности - целые. Отрывок об участи Нии-доно и Антоку Тэнно желательно выучить наизусть и тихонько читать самому себе, еле шевеля губами и глядя в экран.
Многие артисты вообще всё своё экранное время неподвижны, как проступающие сквозь их фигуры надгробные камни. Их роль - это живые портреты, словно фотографии на могилах.
В то же время, сверяя кино с первоисточником, очень интересно смотреть, как режиссёр выбирает лакуны, требующие заполнения, и чем он их заполняет. Так, в каждой новелле появляются "низовые" персонажи: слуги, комические крестьяне. Появляются бытовые подробности. Пока слепой певец отсыпается после декламации эпоса для призраков, храмовый служка смотрит на его нетронутый завтрак и молча прикрывает его, чтобы не испортился.